Премьера: 2005 г. Режиссер: Юрий Погребничко, сценография и костюмы: Надежда Бахвалова Актеры: Алексей Левинский, Елена Кобзарь, Татьяна Лосева, Лика Добрянская, Лилия Загорская, Юрий Павлов, Сергей Каплунов, Алексей Мишаков, Илья Окс, Антон Парамонов, Александр Кулаков Фото и сведения о спектакле с официального сайта театра: www.okolo.ru

"В «Сценах из деревенской жизни» нет ни одной из тех примет, которые навязли в зубах как газетные определения авторского стиля «Около». Нет «сочиненных», цитатных названий спектакля типа «нужна трагическая актриса» (разве что здесь чеховские определения поменялись местами). Нет советских песен, выбивающих слезу у совестливого зрителя. Нет «нищей провинции» и «жестокого лагерного быта советского сумасшедшего дома», а также ржавых рельс, аккордеонов, лыж и репродукторов. Наконец, нет пресловутых ватников. Даже, скажете, вроде как и не Погребничко вовсе". Надя Плунгян

"У этих людей жизнь, любовь и глупость (или нелепость, как хотите назовите) тесно переплетены: весна вроде бы пришла, но не принесла ничего, кроме новой глупости: а иначе не проявить русскую любовь в рамках японских ритуалов. Например, любовное объяснение Астрова и Елены Андреевны показывает всю драму этих странных людей, пытающихся скрыться от настоящей жизни, а вернее, от ее отсутствия, четкой структурой японских норм поведения. Вместо страстных объятий, из которых пытается вырваться жена профессора, молодые люди застывают на «пионерском расстоянии» и кладут руки на плечи друг другу, словно собираются танцевать. Только музыка не заиграет и танца не будет. «Я лучше и выше, чем вы думаете» - при слове «выше» Елена Андреевна, словно желая доказать это, встанет на цыпочки перед своим поклонником". Наталья Сажина, Литературная Россия, 1.07.2005

"Главный в этой истории - профессор Серебряков. К его капризам, ученым штудиям и подагре Погребничко отнесся с уважением, какое редко проявляют к этому персонажу. Алексей Левинский играет Серебрякова этаким последним самураем (даже в программке вместо «отставной профессор» значится «отставной офицер»). Он состарился, но сохранил осанку и гордость. Он частенько заговаривается и бормочет монолог Призрака отца Гамлета, но при этом знает что-то такое, чего всем остальным в этом спектакле никак не понять. Потому они и страдают, говорят, что пропала жизнь, и делают всякие глупости вроде пальбы дяди Вани из револьвера. У Погребничко это, конечно, самый смешной эпизод. В нем участники спектакля превращаются в зрителей, усаживаются в ряд на колени и почтительно смотрят, как в нише вдоль задника чинно проходит Серебряков, за ним дядя Ваня с пистолетом, а соответствующие моменту реплики и авторские ремарки кто-то ровным голосом читает за сценой". Олег Зинцов, Ведомости, 28.04.2005

"У Юрия Погребничко даже сам чеховский текст вдруг начинает звучать как-то по-японски. Отдельные фразы, например: «Вот и сентябрь. Как-то мы проведем здесь зиму?» - становятся подозрительно похожими на изящное хайку. И перекликаются с эпиграфом к спектаклю, взятым режиссером из классики этого поэтического жанра: «Снова весна / Приходит новая глупость / Старой на смену». В театре, недавно пережившем страшный пожар и оставшемся фактически на улице (уцелела только эта маленькая сцена), такое философское отношение к бедам и несчастьям воспринимается не как абстрактное построение, а как выстраданное жизненное кредо. В конце концов, кто, кроме русских, может сравниться по ежеминутной готовности к катастрофе с живущими в сейсмически активной зоне японцами?". Марина Шимадина, Коммерсантъ, 23.04.2005

"Из интервью Ю. Погребничко: Я нигде не читал, чтобы Чехов высказывался отрицательно по поводу своих персонажей. Хотя мог относиться к ним снисходительно, например к Тригорину, который ходит в клетчатых штанах. Он мог относиться к персонажу критично и жестоко, но как к самому себе! Он не мог не любить своих персонажей. А рядовой читатель с позиций собственного жизненного опыта делает выводы: это - старый муж, добился степеней, а сам - никто, в искусстве ничего не понимает. И читатель находит какие-то аналогии из своих жизненных впечатлений. А потом вырабатывается некое общее мнение. И все последующие читают не произведение, а лишь это мнение. Так что наша реакция на тот или иной персонаж - это не абсолютная истина, а субъективный опыт. Для меня Серебряков вовсе не плох". Павел Подкладов, РГ, 8.11.2005